«В театре душа должна трудиться»: худрук «Свободного пространства» ответил на вопросы читателей InfoOrel.ru

С.П: На подобное предложение всегда хочется спросить: «Неужели вы считаете, что профессия актера настолько проста, что с этим может справиться „человек с улицы“?» Вы предложите «поэкспериментировать» в больнице, взять с улицы человека побыть врачом? Или в парикмахерской? Или на стройку?.. Актерское мастерство освоить принципиально сложнее любой из этих профессий, здесь нужны не только профессиональные навыки, но еще и очень особенные природные данные. Чаще всего эксперименты с «неактерами» на сцене ничем хорошим не заканчиваются. Плюс, в этом нет никакой нужды в театре. В кино бывают удачные работы непрофессионалов, но это благодаря мастерству режиссера и всей постановочной группы, которые умело прячут «неумеху», с помощью разных профессиональных хитростей. Театр же искусство сиюминутное и публичное, здесь не спрячешься. Хотите на сцену — идите учиться.

С.П: У нас бывают спектакли с участием детей. Но всегда спектакль строится так, чтобы ребенок не потерялся на сцене, не испугался. И обычно это дети актеров, с младенчества находящиеся в атмосфере театра, или дети из театральных студий.

Кактусы, думаю, дарили. Есть скрытые подарки — в пакетах, коробочках. Дарят разное. Зритель любит оригинальничать.

С.П: Да. Бывает такое. Александр Алексеевич (Михайлов, бывший худрук театра — Прим. ред) за час вводился в свой спектакль, кажется, в спектакль «Биндюжник и король». Но нужно сказать, что есть роли, на которые невозможно ввестись за час. Михайлов вводился в свой спектакль, поэтому все прошло хорошо.

С.П: Конечно, и нередко. Особенно когда я был штатным режиссером, и мне приходилось делать то, что нужно, а не то, что я хочу. Например, спектакли для детей... в то время мне казалось, что детский театр — это вообще не моё. А тут «Аленький цветочек»... Мне в принципе эта сказка всегда не очень нравилась. Но всё равно, всегда находится что-то, за что цепляешься — герой, тема, художественное решение, актер, и, постепенно влюбляясь, потом уже и понять не можешь, почему не хотел браться за эту чудесную пьесу. Так было и с «Как я стал...», и с «Пышкой».

С.П: Много всякого происходит. Вообще зритель ни о чем не должен догадываться. Есть интимные стороны спектакля, о которых должны знать только актер и постановщики. Зритель же должен видеть саму историю, только ее. Интерес к закулисью только разрушает иллюзию и выпячивает личности самих создателей спектакля, что обесценивает все их усилия по созданию спектакля, — интересна жизнь автора, а не его произведение. Это губит саму суть театра. Какая разница, что там за кулисами? На сцене происходит самое главное.

С.П: Этому учат. Это один из важнейших навыков, который возникает у актера в процессе обучения. Человек учится контролировать свою психику. Профессия актер — это про полный психофизический самоконтроль.

С.П: Самая частая история — забывание текста. Бывает, что актер совсем «вылетает» из текста. Играем Шекспира. На сцене героиня. Одна. Монолог. Белый лист. Ни строчки. Ни слова. О чем монолог она помнит, но своими словами его не скажешь — стихи! Она поворачивается в кулису к помрежу, и тот пытается жестами показать строчки из пьесы, потому что актриса в центре сцены, далеко от него, текста она не услышит. Разгадать по жестам стих оказалось делом непростым... В итоге актриса выдержала паузу и пошла к помрежу за кулисы, чтобы выяснить, какой же все-таки текст, но не дойдя вспомнила первую строчку и блестяще отыграла свою сцену. А зритель ничего не заподозрил.

Театр — искусство живое, не фиксированное, всегда возникают разные неожиданности. Если походить на один и тот же спектакль несколько раз, вы это увидите.

С.П: Я не скучаю настолько сильно, чтобы восстановить спектакль. Мне кажется, это удел тех, кто не находит сил или причин двигаться дальше и, оборачиваясь назад, тешет себя прошлыми достижениями. У любого спектакля свой возраст, своя жизнь. Кто-то живет долго, а кто-то коротко и болезненно, как любое живое существо. Ничего нельзя вернуть... Нужно выучить урок и, сохранив в сердце все тепло, связанное с тем, кто ушел, двигаться дальше.

С.П: Сборная идея. У Марины Викторовны (Тепловой, директора театра — Прим. ред.) возникла мысль, что в таком замечательном уличном пространстве можно сделать что-то необыкновенное. А Светлана Анатольевна (Коновалова, заместитель худрука театра — Прим. ред.) написала пьесу. Сначала было совершенно непонятно, как ставить спектакль на улице, но это оказалось очень интересным опытом. Театральная условность в условиях достоверной декорации (свет, солнце, ветер) должна быть достоверной — непростая задача. Если первый спектакль давался сложно, то третий сделали очень быстро, за 10 дней. Актеры знают персонажей, декорация не меняется. Теперь же главная наша проблема — это погода.

С.П: Театр — это зеркало. В то время были художники, у которых эта непростая история вызывала не просто интерес, а неутолимую жажду. Они не могли не сказать об этом, не могли не поделиться тем, что в них болит, требуя воплощения. Олег Николаев (режиссировал мюзикл в «Свободном пространстве» — Прим.ред.) жил этим произведением настолько, что весь театр заразился его идеей, а через театр и зрители. Пока не появится автор с такой же жаждой, на такие темы не стоит и замахиваться. А воскрешать подобные спектакли — это как воскрешать человека — противоестественно. Получится Франкенштейн.

С.П: Самым успешным будет талантливый спектакль.

С.П: Я начинал у Веры Михайловны Анненковой. Это был ее первый курс. Без нее я бы не оказался в театре. Даже когда поступил учиться, я несерьезно относился к этой профессии. Подумал — год отучусь и пойду куда-то в нормальное место. Я поступал на истфак, но не добрал баллов. После школы не очень понимал, кем хочу быть. Решил, чтобы год не терять, пойти в училище культуры. А Вера Михайловна первый курс как раз набирала. Люди подобрались там... Непонятно, что они там искали. Со всего курса человека четыре было, которые понимали, куда они пришли — из студий. Остальные — те, кто куда-то не поступил или пришел из армии... И она пыталась с нами что-то сделать. Надо отдать ей должное. Я закончил обучение влюбленным в театр. Я был уверен, что это искусство, которое может изменить мир. Потому что я видел, как меняются люди, когда смотрят спектакли. Это как гипноз, нечто воздействующее на все органы чувств, на душу человека. Режиссер и актер — лучшие профессии на свете!

С.П: Ничего не люблю посещать. Так как театр отчасти относится к сфере развлечений, все, что связано с развлечениями, мне не кажется интересным в плане отдыха. Я люблю отдыхать дома, потому что я интроверт, у меня есть потребность в одиночестве. Если я еду в отпуск, то стараюсь отдыхать в диких местах с палаткой, где поменьше людей.

Вообще, когда служишь в театре, нет такого места «не на работе» — ты приходишь домой и над ролью, над спектаклем все равно думаешь. Поэтому в этой профессии только те, кто ее любит. Театр и является нашей жизнью. Иначе ничего не получится.

С.П: Очень по-разному. У меня есть трансляция в кабинете, я могу послушать спектакль, могу побыть за кулисами. Иногда смотрю из зала, когда нужно.

С.П: Театр, как любое настоящее искусство, должен опережать своего зрителя. Должен чувствовать мир острее, должен слышать грядущее раньше, должен говорить о том, что важно яснее и глубже, чем обычный человек. Поэтому мы приглашаем к нам в театр режиссеров, способных именно так чувствовать мир, и планируем репертуар для зрителя, но не исходя из его потребностей, а стараясь руководствоваться требованием жизни.

С.П: Актеры пьют чаи чаще всего, самых разных цветов. Это самый нейтральный напиток, не влияет на связки. Вообще актер на сцене не очень любит есть, потому что все это влияет на голос. Наши актеры порой вкуснее едят беспредметку, чем конкретную еду.

С.П: Комедия будет. Но мне кажется, что душа на комедии не отдыхает. Отдых души связан с гармонией. Чтобы душа отдохнула — смотрите на закаты, на текущую реку. А в театре душа должна трудиться, даже если это комедия.

С.П: По репертуару говорили уже. Про миссию, думаю, ничего не изменилось в театре с самого начала — в центре человек. Эпоха постмодернизма пытается разъять человека и успешно это делает. Наша же задача — напоминать человеку, что такое Человек, в горьковском, может быть, понимании.

С.П: Классиком может стать современник. Пушкин тоже, наверно, не думал, что станет классиком. Вопрос — возьмет ли правящий класс эту литературу как удачную, для утверждения своей идеологии... как историю пишут победители, так и литераторов делают классиками власть держащие... Есть, конечно, бриллианты, как Моцарт, Шекспир, но это единичные случаи. Все классики проверяются веками.

Сейчас я выбираю чаще всего классическую драматургию, очень-очень избирательно — современную.

С.П: Право художника на переход любой грани — только его личное страдание. Он оплачивает это право годами своей жизни. Если тема по-настоящему выстрадана, даже самая табуированная история будет приемлемой. В противном случае, если во главе угла деньги и слава, не получится ничего кроме пошлости и гадости. И зритель это почувствует. Так что чувство грани лежит в области мотивов автора.

С.П: Если вы посмотрите на наш репертуар, то трагифарс, потому что мир такой. Человек создан, чтобы постигать миры, постигать Бога, властвовать над природой, а гибнет в мелочности и подлости.

С.П: Главная проблема была в том, что мы не все реализовали, что задумали. Это произошло отчасти из-за пандемии. Замыслы рвались, менялись, откладывались. Было несколько идей, к реализации которых мы даже не приступили. Думаю, на все задуманное у нас есть время впереди.

С.П: Сейчас я бы не согласился. Не приглашали. Ну, а если будут когда-нибудь приглашать, там будет видно.

С.П: Причина выбора — Вера Михайловна Анненкова.

Другая деятельность — не связанная с людьми, но творческая.

С.П: В прошлом сезоне дарили портреты актерам. Эти портреты в гримерках висят. Часто дарят игрушки. Иногда дарят еду. А вообще актер всегда смотрит в глаза тому, кто дарит. Отклик — это главный подарок.