Мать и сын должны быть вместе

Несовершеннолетняя Ирина – девушка со сложной судьбой. Её мать три года назад лишили родительских прав: за алкоголизм, ненадлежащее исполнение родительских обязанностей и жестокое обращение с дочерью. Пьяная мать избивала Ирину. Воспоминания об этом часто преследуют Ирину в ночных кошмарах. После  суда воспитывал и содержал девочку отец, у которого вскоре появилась своя семья.

Ирина была  избыточно эмоциональной, сверхранимой. Неустойчивая нервная система дала о себе знать: у Иры было несколько попыток суицида. После этого она оказалась в социально-реабилитационном центре для несовершеннолетних. В Центре и познакомилась  с Артуром, который приходил навестить сестру своего приятеля. Любовь пришла как спасение. В семнадцать лет Ира стала матерью.

Жестокий конфликт матери и дочери с появлением маленького Юрочки ещё более усилился. Ирина и Артур стали жить в той же квартире, где, кроме Ирины, прописана и является собственницей доли её мать. Мать фактически проживает с сожителем в другом районе, но, после очередной с ним бурной пьянки, обычно наведывается в квартиру Ирины. Просто для того, чтобы устроить очередной скандал дочери. Может разбросать вещи, оставить грязную посуду. Назло ей сняла и разломала водонагревательную колонку, а внука ни разу не взяла на руки. Кроме того, оставила дочери огромную задолженность по оплате ЖКУ – более 40 000 рублей. Ирина не может спокойно  разговаривать о матери, её начинает бить дрожь. Мать ещё больше ненавидит дочь, обвиняет её в патологической лживости, воровстве, употреблении наркотиков, считает, что Ирина больна психически.

Но трудности, как оказалось, только начались… В  середине августа в квартиру Ирины пришли представители органа опеки и попечительства и ПДН УВД по г. Орлу. Они обнаружили в квартире беспорядок, использованные памперсы, грязные бутылочки, отсутствие чистой детской одежды,  голенького и мокрого, с опрелостями, ребёнка. Ирина при этом вела себя вызывающе, она не справлялась с бьющими эмоциями.  Может быть, именно её поведение в момент посещения и в дальнейшем вызвало неприязнь специалистов органа опеки… Как бы там ни было, вняв их рекомендациям, Ирина написала личное заявление о временном помещении малыша в Дом ребёнка в связи с тем, что оказалась в сложной жизненной ситуации. В конце сентября вопрос  рассматривался на заседании комиссии по делам несовершеннолетних, где была намечена  программа реабилитации семьи, а Ирине было жёстко указано на ненадлежащий уход за ребёнком и необходимость приведения квартиры в нормальное санитарное состояние. Органу опеки и попечительства, который  является конечной инстанцией по принятию решений в отношении жизнеустройства ребёнка, поручили подготовить молодую мать к правильному уходу за малышом.
Ирина выполнила всё, что ей было сказано. Убрала квартиру, вычислила ковер, перестирала и уложила детские вещи, даже удалила из помещения котят как источник неприятного запаха. Месяц прошёл не впустую: Ирина решила свои проблемы с женским здоровьем, молодые зарегистрировали брак, Артур устроился на работу. Жить стали у матери Артура. Парень оказался хорошим, отношения в семье складывались нормально.  Малыша в Доме ребёнка отец и мать навещали ежедневно.   Квартиру Ирины несколько раз  посетили члены комиссии по делам несовершеннолетних. Убедившись в том, что  Ира выполнила все требования, двое специалистов дали положительное заключение о возможности возврата ребёнка  в семью. Однако, по истечении указанного срока, когда  молодая мать стала бить тревогу и просить ребёнка обратно… в отделе опеки и попечительства её встретили недружелюбно.

Сначала её просто отправили обратно, пообещав, что вопрос решится. Но прошло несколько недель, а ничего не менялось. Ира бегала по другим инстанциям, звонила, плакала. Потом  ей наконец-то подсказали, что надо написать заявление о выдаче заключения органа опеки и попечительства о возможности пребывания ребёнка в семье. Заявление приняли, но  Ирине пришлось долго уговаривать специалиста, чтобы та, наконец, посмотрела её квартиру. На это ушло ещё три недели. Посмотрев жилищные условия,  специалист опеки сказала, что вопрос будет рассмотрен на заседании КДН. Прошла ещё неделя. Потом специалист опеки выдвинула, наконец, требования:   Ире надо, во-первых, пройти курс молодой матери по уходу за ребёнком,  и во-вторых, закончить вечернюю школу …Глотая слёзы, та согласилась.

Объясните мне,  что  за этим кроется — непрофессионализм органа опеки, чиновничья нерасторопность, бессердечие? Или уже на пороге  страшный призрак ювенальной системы? Почему  мы не помогаем как можно быстрее решить проблемы молодой матери-сироты и ребёнка, а  гоняем её по замкнутому кругу? Разве это в интересах ребёнка — находиться в государственном учреждении при живой – пусть неопытной, неумелой – но всё-таки родной матери?

Я честно пыталась добиться справедливости, но мне это не удалось. Вот аргументы, которые привела мне специалист органа опеки (дословно): «Ирина невежливо разговаривала, она неадекватна. Её муж работает неофициально и не предоставил справки с места работы от частного предпринимателя. В квартире, действительно, чисто, но в кроватке ребёнка клеенка застелена тонкой простынкой, что недопустимо. Ира не сразу нашла шапочку, в которой будет ходить малыш. Учиться она не хочет, в школу не идёт. При посещении   задала вопрос о выплате детского пособия, значит, её интересуют только деньги. Вообще она довольно  ленивая, и свекровь как-то пожаловалась, что невестка часто лежит на диване. А когда они с Артуром навещают мальчика, то, со слов работников Дома ребёнка, весело смеются, значит,  в их поведении не чувствуется ответственного отношения к ребёнку. И вообще неизвестно, будут ли они жить с Артуром, может, ещё разойдутся (?!!).

Извините, но вижу здесь  и первобытный непрофессионализм, и полное бездушие. В отношении поведения Иры: естественно, её поведение в  ситуации изъятия ребёнка вряд ли могло быть доброжелательным. Кроме того, она много чего пережила в своей жизни и наблюдается у невропатолога, о чём все давно знают.  Ира не умеет качественно ухаживать за малышом? Никто не спорит. Но надо-то учить, помогать, подсказывать, ведь эта девочка действительно ничего не умеет! А не  отбрыкиваться от человека («она сама виновата в своих проблемах»), прикрывая   преступное бездействие, проволочку с решениями, замаскированное равнодушие. Не констатировать («она не умеет!»), а действовать! Тактично работать со свекровью, не настраивать против невестки, а ориентировать на поддержку. Не забудем, что сама Ира  ни капли любви и заботы от живой матери не видела, росла у бабушки.  Поэтому её материнское поведение иное, чем у любой молодой женщины, росшей в нормальных условиях!

Говоря языком науки, у Иры, возможно,  возникли некоторые нарушения механизмов формирования материнского поведения,  которые коренятся в драме взаимоотношений с ее собственной матерью.  Ведь она отвергалась своей матерью с детства. Ира не может себя идентифицировать с собственной матерью  на уровне формирования материнской роли (специалистам опеки это, видимо, неизвестно).  Кроме того, её ведущая (пусть и неосознанная)  потребность — получить любовь и признание близких – остается нереализованной. К роли матери она не готова, потому что ведущая потребность женщины после родов – наоборот, отдавать. Ире отдавать нечего, она в свое время недополучила. Прибавьте её юный возраст, незнание элементарных вещей,  низкий запас сил и энергии, стрессовое состояние (в августе у Иры была нежелательная беременность). Вот и получаем  ненадлежащий уход за ребёнком, грязное белье в куче и немытые бутылочки. Но  ведь это не преступление, и можно неопытной матери помочь.  Ведь Ирина всё-таки очень любит малыша, страдает от разлуки. Ведь матерью не рождаются, а  становятся – в заботах, хлопотах, переживаниях о ребёнке. Только не таких, какие ей выпали.

Мы должны сохранить мать для ребёнка. Нет ничего важнее этого. Пока Ира бьётся с чиновниками, время идёт. Семимесячный ребёнок, говоря научным языком, переживает  длительную материнскую депривацию. Это значит, что маленький Юрочка долго ждёт маму, потом горько плачет, когда она уходит. Он  не понимает, почему она  не забирает его  с собой. Естественно, это скажется на развитии малыша. Думаю,  что и на душевном состоянии Ирины. Кому от этого лучше?

Я не хочу никого наказывать, клеймить, искать  виноватых. Виной всему в итоге  наше бездушие. Я просто хочу, чтобы ребёнок вернулся в семью, и прошу всех, кто может помочь, откликнуться. Ире сейчас нужна поддержка, а не карательные меры.

Обращаюсь к простым жителям с просьбой: нет ли у кого-нибудь для этой семьи газовой водонагревательной колонки б/у в рабочем состоянии? Пригодится и подержанная мебель в хорошем состоянии: квартира у Иры и Артура очень бедная.

Мать и сын не должны страдать, они должны быть вместе. И мы с вами пока ещё – люди.

Елена Иванова

(История описывает реальные события. Для желающих оказать помощь по изложенным проблемам телефон автора имеется в редакции).