Чувственность под панцирем: Дмитрий Бозин и Анастасия Животовская сыграли в Орле спектакль «Черепаха»

«Черепаха» - это история о человеческом стремлении к любви и счастью, рассказанная на два голоса, созданная дуэтом Дмитрия Бозина и  композитора Анастасии Животовской. О сути спектакля и его появлении авторы поведали на пресс-конференции.

«Космос как предчувствие»

В спектакле «Черепаха» не случайно звучат стихи  поэтов серебряного века Иосифа Бродского и Марины Цветаевой, любовная лирика Хуана Хименеса, песни Андрея Петрова и Александра Дольского.

- Для меня, - начинает Дмитрий Бозин, - серебряный век – то, что предвосхищает век бронзовый, поэзию шестидесятников. Потихонечку в нашу жизнь и наше пространство должна войти ещё одна эпоха – Возрождение. Мы – лишь её вестники издалека. И для меня слова, написанные Бродским и Цветаевой, шестидесятниками, - безумное слияние человеческой чувственности, человеческого понимания.
Я собирал стихи, которые мне были дороги с детства. «Ялта» Бродского – это вообще, с моей точки зрения, «Космос как предчувствие»: ещё не летали, но уже чувствуем. А Цветаева – это та сумасшедшая эпоха, когда этим можно было жить, пусть не снаружи, но погружаться в это было невероятно интересно. Кроме того, это была поэзия потрясающе образованных людей.

История, которая стремилась быть рассказанной

- Очень часто роли сами себя режиссируют, – продолжает Дмитрий. - Например, этот спектакль сам себя складывал за несколько дней.  Другое дело, что опыт у каждого из нас был большой, и его хотелось соединить. Я не думал, почему я соединяю Цветаеву и Бродского – это была очень гармоничная история. И всё слияние света, пауз, пластики – всё сложилось само собой, и я не могу сказать, что навязывал действу какую-то свою идею. Много лет мы ждали воплощения этой идеи и возможности рассказать эту историю. Сначала, правда, я подумал о том, интересно ли это ещё кому-то. Но история просто сама хотела быть рассказанной. Был момент, когда люди говорили: «Что вы, что вы?! Это очень откровенно – не надо!». И – мы затихли. А потом началась вторая жизнь «Черепахи», которая побывала уже во многих городах, и везде зритель воспринимает её с интересом.
Кстати, опыт «Черепахи» оказался ценным. Как-то я играл в спектакле «Мастер и Маргарита –  ни Мастер, ни Маргарита не успели на самолёт и вынуждены были лететь другим рейсом. И я полтора часа в костюме Воланда читал стихи, рассказывал о Булгакове… И тут я понял, что «Черепаха» мне здорово пригодилась! Но тогда я был один, а здесь мы, к счастью, в дуэте.

Драматическое фортепиано, или когда иссякают слова

Литературная форма прекрасно сопряжена с музыкальной:  в спектакле звучит классика -  Шопен, Равель, Шуман, Грига, а также джазовые импровизации Гершвина, блюзы Vaya Con Dios, исполняемые Анастасией Животовской.

- Второе отделение – мои стихи, подобрать мелодию к которым не удавалось многим хорошим музыкантам, – сообщает Дмитрий. - Я слишком люблю дисгармоничные аккорды, смещения, то, что находится в разных тональностях. И Настю это тронуло, и она отправилась в эту политональную систему, которая мне теперь безумно нравится. Здесь и импровизации много – я, каждый раз стоя у микрофона, слушаю и думаю: «Ах, вот куда мы сегодня!» (улыбается).

- Саму идею подал Дима, - вступает Анастасия. - Изначально это был творческий вечер. А потом люди просто стали предлагать развить его в моноспектакль. Я начала собирать композиции, которые играла и знала, разучивать новые и подбирать по стилю. Так вошли темы Прокофьева, Равеля, Грига (всем известная «В пещере горного короля», которую мы соединили с Цветаевой), современные джазовые мотивы.

- Настя искала себя как актриса, - рассказывает Дмитрий. - То, что она делает на сцене, я называю «драматическое фортепиано». Она актриса именно в тот момент, когда играет. Например, в цветаевской «Царь-девице» есть танец обнаженной царицы – такой очень русский, языческий, славянский образ. И когда Настя играет этот фрагмент, она превращается в эту танцующую мачеху, и она это знает.
«Черепаха» живёт по-прежнему в духе того поэтического театра, который создаётся у Романа Виктюка. Только у нас более интимная история. Это наша гравюра, диалог Мужчины и Женщины. А когда два человека разговаривают прилюдно, это уже не совсем два человека. В данном случае, мы хотим, чтобы нас услышали и диалог был понят сидящими в зале. И Настя не аккомпаниатор, наш диалог равноправный. Понимаете, я не смогу рассказать то, что она играет на рояле. Моих слов, как и слов Бродского, просто не хватит. То, что писал Шопен, Прокофьев, - это уже следующий этап, когда слова заканчиваются. И у нас, обратите внимание, во втором отделении наступает момент, когда иссякают слова. И в финале звучит Шопен – Настя вступает как спасение.

«Мы боимся не нырять, а не всплыть»

Дмитрий в беседе с прессой признался, что органично чувствует и воспринимает себя, когда сам себе видится… ящерицей. В общем-то, и черепаха – существо, похожее на него. Под панцирем «Черепахи» пробивается чувственность, пульсирует бурный родник жизни. И на сцене дуэт мастерски демонстрирует мятеж души, познавшей язык страсти.

Действительно, мы увидели очень откровенный спектакль, в котором Бозин завораживает голосом, чарует стихами. Сами по себе музыкальные, они наполняются ещё большим смыслом, когда говорит рояль. Автор внимателен и точен к слову, его интонации меняются с бешеной скоростью, и то количество образов, которые он примеряет, просто не сосчитать. Но все они существуют ради одного.

Когда-то мечтой и идеалом Дмитрия была скрипка, чей звук он определяет как личный, одинокий и отчаянный. Теперь её место в сердце актёра-режиссёра-поэта занял орган. При всей его мощи, слышит Дмитрий, в нём так же тщетно грохочет отчаяние. Как победить отчаяние, одиночество, тревоги? – Погрузиться в стихию любви. Нужно только преодолеть главный страх - «Мы боимся не нырять, а не всплыть» - этот мотив завершает действо, побуждая зрителя мыслить и даже творить.

Ирина Крахмалева, видео автора,

фото Марии Тимофеевой