Русский язык - наставник
Великий русский педагог позапрошлого века Константин Дмитриевич Ушинский создал стройную, научно обоснованную систему первоначального обучения родному языку. Статья «Русский язык - наставник» была написана им давно, но и по сей день актуальна…
***
В языке одухотворяется весь народ и вся его Родина. Язык наполнен глубоким, полным мысли и чувства голосом родной природы, который говорит так громко о любви человека к его, иногда, суровой родине, который высказывается так ясно в родной песне, в родных напевах, в устах народных поэтов. Но в светлых, прозрачных глубинах народного языка отражается не одна природа родной страны, но и вся история духовной жизни народа.
Поколения народа проходят одно за другим, но результаты жизни каждого поколения остаются в языке — в наследие потомкам. В сокровищницу родного слова складывает одно поколение за другим плоды глубоких сердечных движений, плоды исторических событий, верования, воззрения, следы прожитого горя и прожитой радости — словом, весь след своей духовной жизни народ бережно сохраняет в народном слове.
Язык есть самая живая, самая обильная и прочная связь, соединяющая отжившие, живущие и будущие поколения народа в одно великое историческое живое целое.
Являясь, таким образом, полнейшей и вернейшей летописью всей духовной, многовековой жизни народа, язык в то же время является величайшим народным наставником, учившим народ тогда, когда не было ещё ни книг, ни школ, и продолжающим учить его до конца народной истории. Усваивая родной язык легко и без труда, каждое новое поколение усваивает, в то же время, плоды мысли и чувства тысячи предшествовавших ему поколений. Всё, что видели, всё, что испытали, всё, что перечувствовали и передумали эти безчисленные поколения предков, передаётся легко и без труда ребёнку, только что открывающему глаза на мир, и дитя, выучившись родному языку, вступает уже в жизнь с необъятными силами.
Не условным звукам только учится ребёнок, изучая родной язык, но пьёт духовную жизнь и силу из родимой груди родного слова. Оно объясняет ему природу, как не мог бы объяснить её ни один естествоиспытатель, оно знакомит его с характером окружающих его людей, с обществом, среди которого он живёт, с его историей и его стремлениями, как не мог бы познакомить ни один историк; оно вводит его в народные верования, в народную поэзию, как не мог бы ввести ни один эстетик; оно, наконец, даёт такие логические понятия и философские воззрения, которых, конечно, не мог бы сообщить ребёнку ни один философ.
Ребёнок, развитие которого не было извращено насильственно, по большей части в пять или шесть лет говорит уже очень бойко и правильно на своём родном языке. Но подумайте, сколько нужно знаний, чувств, мыслей, логики и даже философии, чтобы говорить так на каком-нибудь языке, как говорит неглупое дитя лет шести или семи на своём родном? Те очень ошибаются, кто думает, что в этом усвоении ребёнком родного языка действует только память. Никакой памяти не достало бы для того, чтобы затвердить не только все слова какого-нибудь языка, но даже все возможные сочетания этих слов и все их видоизменения; если бы изучали язык одной памятью, то никогда бы вполне не изучили ни одного языка. Язык, созданный народом, развивает в духе ребёнка способность, которая создаёт в человеке слово и которая отличает человека от животного: развивает дух.
Вы замечаете, что ребёнок, желая выразить свою мысль, в одном случае употребляет одно выражение, в другом другое, и невольно удивляетесь чутью, с которым он подметил необычайно тонкое различие между двумя словами, по-видимому, очень сходными. Вы замечаете также, что ребёнок, услышав новое для него слово, начинает по большей части склонять его, спрягать и соединять с другими словами совершенно правильно; могло ли бы это быть, если ребёнок, усваивая язык, не усваивал частицы той творческой силы, которая дала народу возможность создать язык? Посмотрите, с каким трудом приобретается иностранцем этот инстинкт чужого языка; да и приобретается ли когда-нибудь вполне? Лет двадцать проживёт немец в России и не может приобрести даже тех познаний в языке, которые имеет трёхлетнее дитя!
Но этот удивительный педагог — родной язык — не только учит многому, но и учит удивительно легко, по какому-то недосягаемо облегчающему методу. Мы хотим передать ребёнку пять, шесть неизвестных ему названий, семь, восемь иностранных слов, два, три новых понятия, несколько сложных событий, и это стоит нам значительного труда и ещё больше стоит труда ребёнку. Он-то заучивает, то опять забывает, и если сообщаемые понятия сколько-нибудь отвлечённы, заключают в себе какую-нибудь логическую или грамматическую тонкость, то дитя решительно не может их усвоить; тогда как на практике, в родном языке, он легко и свободно пользуется теми же самыми тонкостями, которые мы напрасно усиливаемся ему объяснить. Мы успокаиваем себя обыкновенно фразой, что ребёнок говорит на родном языке так себе, бессознательно; но эта фраза ровно ничего не объясняет. Если ребёнок употребляет тот или другой грамматический оборот, делает в разговоре тонкое различие между словами и грамматическими формами — это значит, что он сознаёт их различие, хотя не в той форме и не тем путём, как бы нам хотелось.
Усваивая родной язык, ребёнок усваивает не одни только слова, их сложения и видоизменения, но бесконечное множество понятий, воззрений на предметы, множество мыслей, чувств, художественных образов, логику и философию языка. Усваивает легко и скоро, в два-три года, столько, что и половины того не может усвоить в двадцать лет прилежного и методического учения. Таков этот великий народный педагог — родное слово!
К. Д. Ушинский
магия слова налицо
