Израильский «Марафон» стал одним из самых необычных спектаклей VII международного фестиваля «LUDI 2017»

Когда спектакль-состязание начался, зрители окончательно убедились, что им предстоит участвовать в чем-то действительно необычном, и даже странном. Марафонцы, двое мужчин и одна женщина, бегут по кругу, по очереди выкрикивая по слову: «Меняем», «Вперёд», «Девка», «Граната», «Ора». За каждым из слов следует определенное движение. Постепенно меняется ритм музыки, бегущие немного ускоряют темп, добавляя новый ряд слов и соответствующих им движений: «Хасиды», «Граната», «Память», «За мной», «Мемориал». Круг за кругом появляются новые слова и образы.

Первые несколько минут зритель в недоумении: что происходит? Так будет весь спектакль? Зачем они бегут без остановки? Зачем выкрикивают эти слова? Что они значат? Как понимать эти движения? Кого играют актёры?

И вдруг марафонцы, не сбавляя темп, начинают рассказывать о себе, на бегу заглядывая зрителям прямо в глаза. Становится понятным, что играют они самих себя. Мы узнаем, что одного из мужчин зовут Илья, он эмигрировал в Израиль и пытается освоиться на новом месте, у Ильи есть семилетний сын. Имя женщины Мейрав, её тяготит то, что она не служила в армии, занимаясь танцами. Поэтому, она как бы оправдывающимся тоном твердит зрителю, что в её семье тоже есть погибшие. «У меня скорбящая семья», –  несколько раз повторяет Мейрав. Второй мужчина, Галь, делится переживаниями, связанными с войной и армией, где ему приходилось нелегко.

Марафонцы, не останавливая свой вечно движущийся круг, активно вовлекают в него зрителей: берут у них мобильные телефоны, чтобы кому-то позвонить, снимают себя на камеру, внезапно предлагают кофе или чизкейк, интересуются, не кружатся ли наши головы от их вечного бега. И головы зрителей действительно кружатся и даже начинают болеть. На эмоциональном уровне аудитория полностью погружена в атмосферу, созданную участниками марафона.

Актеры говорят на трёх языках: иврит, английский и русский. Но едва ли нужно знать какой-то из этих языков, чтобы разгадать метафору режиссёра: зрителю не нужно обращаться к субтитрам, чтобы понять, что наша жизнь –  это бесконечный бег по кругу. Все мы бежим этот марафон, и даже наши самые глубокие переживания и личные проблемы не заставят нас остановиться, нарушить этот чётко отрепетированный, налаженный, осознанный бег по кругу. И все, что с нами происходит не выходит за рамки этого круга. Ссоры, соперничество, влечения, сопереживание – всё происходит внутри него. Разумеется, изменчивость человека, его подверженность психологическому влиянию со стороны способствуют изменению привычного хода жизни, порождают путаницу и панику среди «бегущих», расстраивают круг, но ни в коем случае не останавливают его движение.   

Так происходит и с тремя марафонцами на сцене: они начинают спорить друг с другом, проявлять характер, трепать друг другу нервы. Обстановка накаляется. И вдруг происходит что-то из ряда вон выходящее. Галь прекращает бег. Более того, он осмеливается произнести вслух давно назревающие вопросы. Зачем мы бежим? Кто побежит после нас? Когда я буду делать то, что я хочу? Ответ следует вполне исчерпывающий: «Это наша работа, за это платят деньги, мы должны довести дело до конца». Ничего не поделаешь – Галь вынужден вернуться в строй. Но вскоре не выдерживают и оставшиеся двое: сначала останавливается Мейрав, делится с нами той самой историей-оправданием о своей «скорбящей семье», затем на некоторое время с дистанции сходит Илья – рассказывает зрителю о своем сыне, произносит тост за Станиславского, Немировича-Данченко, за русский психологический театр. В итоге бег возобновляется.

Всё как в жизни: устаём от однообразия, маемся от круговой поруки, сходим с дистанции, но всё равно возобновляем бег по кругу, осознавая невозможность вырваться из этого круга. Платят ли нам за это деньги или что-то ещё, но мы бежим. Бежим и боимся остановиться.  

Возможно, израильский зритель понял бы немного или гораздо больше, чем зритель российский, в силу того, что режиссёр затронула в спектакле ряд национальных проблем, проблем именно израильского общества. Но основной смысл спектакля, идея бесконечного бега по кругу ясны и нам. Не понятно одно: стоило ли это таких физических затрат? Стоило ли ради этого радикально менять привычную нам форму театра?

Заканчивается спектакль-состязание тем же, с чего и начался: размеренный бег по кругу. «Меняем», «Вперёд», «Девка», «Граната» и так далее. Актеры продолжали бегать до тех пор, пока последний зритель не покинул зал. Зрители, в свою очередь, уходили с озадаченными лицами: одни задавались вопросом: «А спектакль ли это был? Или какая-та другая театральная форма?» Другие решили, что «Марафон» находится между спектаклем и перформансом. А третьи и вовсе не спешили думать о смысле увиденного, так как в первую очередь, они искренне переживали за здоровье актеров: нарезать круги по сцене целый час, произносить при этом текст и даже петь песни – это наверняка нелегко.

Ясно одно, спектакль-состязание «Марафон» – это вызов! Вызов традиционному театру, вызов зрителю, самим актерам. Сегодня такой спектакль в большинстве случаев рискует остаться непонятым, но кто знает, чего потребует душа зрителя завтра?

P.S. Создателей спектакля «Марафон» оргкомитет фестиваля «LUDI 2017» наградил специальным дипломом за поиск новых выразительных средств.

Лариса Курмес,

фото Олеси Суровых